История
Сердце Burevestnik Group — яхт-клуб «Буревестник»
1901 год. И одной «Песни о Буревестнике» Максима Горького было достаточно для того, чтобы крупная морская птица навсегда стала символом нового взгляда на мир, символом решительных действий.
Не сразу после сооружения Пироговского гидроузла и образования Клязьминского водохранилища начал активно развиваться парусный спорт в Московском регионе. Но достаточно было одного неудачного выступления советских яхтсменов на Олимпийских играх 1952 года, и за продвижение этого вида спорта взялись крепко на государственном уровне. «Буревестник» стал не только одним из старейших яхт-клубов в регионе — местом, где профессорский состав большинства московских ВУЗов вместе c студентами строили яхты, тренировались, соревновались, просто проводили время на воде — но определенно особенным. «Я начал заниматься яхтенным спортом в 1955 году в секции МАИ, — вспоминает Леонид Николаевич Лесневский, многократный чемпион регат, и теперь уже профессор института. — Тогда я пришел за компанию c другом, a в итоге остался на всю жизнь». Леонид Лесневский до сих пор судит парусные соревнования, и его дочь и внучки тоже занимаются парусным спортом. «Самое главное — говорит он, — что у „Буревестника“ славная, намоленная спортом и яхтами территория».
50-е годы
1953 год — год официального открытия «Буревестника». Большая советская энциклопедия — тому свидетель. Правда, в величайшем из справочников не сказано ни слова о самом начале пути. О намоленной территории яхт-клуба в начале 50-х лучше всего рассказывает дядя Ваня (он же Иван Георгиевич Золкин), легендарный участник сообщества, до сих пор с трепетом наблюдающий за спуском собственной яхты по весне.
«Картофельное поле бабы Шуры и поселения „Капустино“ стали подвергаться набегам лодок и малых яхт как для зимнего хранения судов, так и использования прибрежной зоны для причалов. Виктор Комов, будущий директор яхт-клуба, уговаривал бабу Шуру отдать земельный надел безвозмездно, с ведома и согласия совхоза „Капустино“ под спортивную организацию отдыха молодежи на воде. Картофельное поле бабы Шуры отделялось от дороги грядой кустов, в которых были слышны щебетание птиц, трели соловьев. Берег у нее был низкий с неухоженной растительностью, глинистый, и, казалось, мало кого привлекал. Однако, малая осадка швертботов и катеров доставляли приют и ночлег любителям экзотики, а протесты бабы Шуры были громкими, урожай терпел урон, особенно капуста. Несмотря на то что пришельцы „помогли“ выкапывать, окучивать и снимать урожай владелице доставалось все меньше.
В этих условиях Комов, сам любитель путешествий, ходил на катере „Наука“, продолжал уговаривать владелицу участка, отторгнутого от совхоза из-за неугодий, дать причал любителям парусов и ветра на кусочке берега. Наконец баба Шура сдалась. На отвоеванной территории появились палатки, хибарки, хибары побольше для хранения яхтенных принадлежностей и моторов. Яхты перемещались по берегу и переворачивались для хранения и ремонта методом „Эй! Ухнем!“. Суденышки покрупнее ставили на полозы-склизы. Тяга — сами. Позже Комов уговорил совхоз отдать потрепанный трактор. Бывший танкист с увлечением управлял немудренной техникой».
60-е годы
Помимо парусного спорта, в клубе развивался и спортивный туризм, с дальними плаваниями. Этому способствовало появление трофейных немецких крейсерских лодок из красного дерева с каютой и килем, в «Буревестнике» их было 5-7 штук. Ходили на Онегу, Ладогу и Белое море. Немецкие крейсерские лодки, положившие начало долгим походам, стали опасными — в какой-то момент одна из них трагически затонула, так что остальные сожгли.
Старожил клуба Александр Филиппович Шрамченко прошел Великую Отечественную, а после, уже в мирной жизни
нашлось место и увлечениям — заботе о любимом автомобиле «Победа», съемке любительских фильмов собственной кинокамерой. В 60-х пришло время и для яхтинга, о котором он много читал, а в 1967 году в его жизне появился клуб «Буревестник», куда он пришел вслед за одним товарищем, сослуживцем. В 1968 году Александр Филиппович приобрел морской бот, который был превращен в яхту. Кстати, его яхта до сих пор остается одной из старейших в клубе.
«В том году мне надо было спустить на воду яхту длиной 8,5 метров и весом 6 тонн, — рассказывает Александр Филиппович. — Для этого бывший начальник клуба, лично управляя трофейным студебеккером предварительно загрузив его бетонными блоками подъехал к яхте, которая стояла на деревянных санях и подвел яхту к берегу залива. На весельной лодке на другую сторону залива перевезли довольно большого диаметра трос и его конец прикрепили к мощному трактору. Так как другой берег был сильно заболочен, трактор мог двигаться 25-30 метров, после чего возвращался к берегу и трос прикреплялся снова. Эта операция продолжалась 2-3 часа, в результате яхта на санях оказывалась в воде, на достаточной глубине. На втором этапе нужно было вытолкнуть сани из под яхты, это оказывалось намного труднее первого этапа. Сани весили примерно 800 кг, поэтому сила соответствующего всплытия — 400 кг, попытка нескольких человек, спустившихся в воду при 12-15 градусной температуре, вытолкнуть сани из под яхты, оказывалась раз за разом неудачной. Поэтому в таком виде яхта с санями под контролем оставалась в воде на две недели для намокания. После этого проводилась сложная операция по выдергиванию саней из под яхты. Таким образом, спуск продолжался более двух недель. Когда приходило время спуска или подъема яхты из воды, у каждого из судовладельцев наступал буквально прединфаркт».
На контрасте интересно слушать о том, как это происходит сейчас от нынешнего директора клуба Александра Баранова. В рассказе куда больше спокойной, бесстрашной романтики! «Первый весенний спуск — всегда волнующее событие. Ожидание схода льда и подъема уровня воды, ежедневные замеры, весенний вопрос: «Сколько еще до нормы?». И вот лед сошел, вода поднялась и начинается спуск яхт. Открываются ворота эллингов, мувер тихо урча заезжает под яхту, рабочие укрепляют лодку, рычит двигатель и яхта медленно и величественно перемещается на площадку перед судоподъемным сооружением. Затем в дело вступает специальный кран ASCOM 100, грузоподъемностью 100 тонн. Под днище яхты заводятся специальные стропы, они закрепляются на лебедках крана, все тщательно проверяется, капитан поднимается на борт, кран легко поднимает судно и начинает медленно двигаться по специальным путям. Когда яхта оказывается над водой, звучит команда «майна», оператор крана начинает опускать лодку, и вот днище яхты касается воды, она погружается по ватерлинию, стропы ослабевают. Все! Яхта в родной стихии. Капитан заводит двигатели, лодка выходит из судоподъемного
Не сразу после сооружения Пироговского гидроузла и образования Клязьминского водохранилища начал активно развиваться парусный спорт в Московском регионе. Но достаточно было одного неудачного выступления советских яхтсменов на Олимпийских играх 1952 года, и за продвижение этого вида спорта взялись крепко на государственном уровне. «Буревестник» стал не только одним из старейших яхт-клубов в регионе — местом, где профессорский состав большинства московских ВУЗов вместе c студентами строили яхты, тренировались, соревновались, просто проводили время на воде — но определенно особенным. «Я начал заниматься яхтенным спортом в 1955 году в секции МАИ, — вспоминает Леонид Николаевич Лесневский, многократный чемпион регат, и теперь уже профессор института. — Тогда я пришел за компанию c другом, a в итоге остался на всю жизнь». Леонид Лесневский до сих пор судит парусные соревнования, и его дочь и внучки тоже занимаются парусным спортом. «Самое главное — говорит он, — что у „Буревестника“ славная, намоленная спортом и яхтами территория».
50-е годы
1953 год — год официального открытия «Буревестника». Большая советская энциклопедия — тому свидетель. Правда, в величайшем из справочников не сказано ни слова о самом начале пути. О намоленной территории яхт-клуба в начале 50-х лучше всего рассказывает дядя Ваня (он же Иван Георгиевич Золкин), легендарный участник сообщества, до сих пор с трепетом наблюдающий за спуском собственной яхты по весне.
«Картофельное поле бабы Шуры и поселения „Капустино“ стали подвергаться набегам лодок и малых яхт как для зимнего хранения судов, так и использования прибрежной зоны для причалов. Виктор Комов, будущий директор яхт-клуба, уговаривал бабу Шуру отдать земельный надел безвозмездно, с ведома и согласия совхоза „Капустино“ под спортивную организацию отдыха молодежи на воде. Картофельное поле бабы Шуры отделялось от дороги грядой кустов, в которых были слышны щебетание птиц, трели соловьев. Берег у нее был низкий с неухоженной растительностью, глинистый, и, казалось, мало кого привлекал. Однако, малая осадка швертботов и катеров доставляли приют и ночлег любителям экзотики, а протесты бабы Шуры были громкими, урожай терпел урон, особенно капуста. Несмотря на то что пришельцы „помогли“ выкапывать, окучивать и снимать урожай владелице доставалось все меньше.
В этих условиях Комов, сам любитель путешествий, ходил на катере „Наука“, продолжал уговаривать владелицу участка, отторгнутого от совхоза из-за неугодий, дать причал любителям парусов и ветра на кусочке берега. Наконец баба Шура сдалась. На отвоеванной территории появились палатки, хибарки, хибары побольше для хранения яхтенных принадлежностей и моторов. Яхты перемещались по берегу и переворачивались для хранения и ремонта методом „Эй! Ухнем!“. Суденышки покрупнее ставили на полозы-склизы. Тяга — сами. Позже Комов уговорил совхоз отдать потрепанный трактор. Бывший танкист с увлечением управлял немудренной техникой».
60-е годы
Помимо парусного спорта, в клубе развивался и спортивный туризм, с дальними плаваниями. Этому способствовало появление трофейных немецких крейсерских лодок из красного дерева с каютой и килем, в «Буревестнике» их было 5-7 штук. Ходили на Онегу, Ладогу и Белое море. Немецкие крейсерские лодки, положившие начало долгим походам, стали опасными — в какой-то момент одна из них трагически затонула, так что остальные сожгли.
Старожил клуба Александр Филиппович Шрамченко прошел Великую Отечественную, а после, уже в мирной жизни
нашлось место и увлечениям — заботе о любимом автомобиле «Победа», съемке любительских фильмов собственной кинокамерой. В 60-х пришло время и для яхтинга, о котором он много читал, а в 1967 году в его жизне появился клуб «Буревестник», куда он пришел вслед за одним товарищем, сослуживцем. В 1968 году Александр Филиппович приобрел морской бот, который был превращен в яхту. Кстати, его яхта до сих пор остается одной из старейших в клубе.
«В том году мне надо было спустить на воду яхту длиной 8,5 метров и весом 6 тонн, — рассказывает Александр Филиппович. — Для этого бывший начальник клуба, лично управляя трофейным студебеккером предварительно загрузив его бетонными блоками подъехал к яхте, которая стояла на деревянных санях и подвел яхту к берегу залива. На весельной лодке на другую сторону залива перевезли довольно большого диаметра трос и его конец прикрепили к мощному трактору. Так как другой берег был сильно заболочен, трактор мог двигаться 25-30 метров, после чего возвращался к берегу и трос прикреплялся снова. Эта операция продолжалась 2-3 часа, в результате яхта на санях оказывалась в воде, на достаточной глубине. На втором этапе нужно было вытолкнуть сани из под яхты, это оказывалось намного труднее первого этапа. Сани весили примерно 800 кг, поэтому сила соответствующего всплытия — 400 кг, попытка нескольких человек, спустившихся в воду при 12-15 градусной температуре, вытолкнуть сани из под яхты, оказывалась раз за разом неудачной. Поэтому в таком виде яхта с санями под контролем оставалась в воде на две недели для намокания. После этого проводилась сложная операция по выдергиванию саней из под яхты. Таким образом, спуск продолжался более двух недель. Когда приходило время спуска или подъема яхты из воды, у каждого из судовладельцев наступал буквально прединфаркт».
На контрасте интересно слушать о том, как это происходит сейчас от нынешнего директора клуба Александра Баранова. В рассказе куда больше спокойной, бесстрашной романтики! «Первый весенний спуск — всегда волнующее событие. Ожидание схода льда и подъема уровня воды, ежедневные замеры, весенний вопрос: «Сколько еще до нормы?». И вот лед сошел, вода поднялась и начинается спуск яхт. Открываются ворота эллингов, мувер тихо урча заезжает под яхту, рабочие укрепляют лодку, рычит двигатель и яхта медленно и величественно перемещается на площадку перед судоподъемным сооружением. Затем в дело вступает специальный кран ASCOM 100, грузоподъемностью 100 тонн. Под днище яхты заводятся специальные стропы, они закрепляются на лебедках крана, все тщательно проверяется, капитан поднимается на борт, кран легко поднимает судно и начинает медленно двигаться по специальным путям. Когда яхта оказывается над водой, звучит команда «майна», оператор крана начинает опускать лодку, и вот днище яхты касается воды, она погружается по ватерлинию, стропы ослабевают. Все! Яхта в родной стихии. Капитан заводит двигатели, лодка выходит из судоподъемного
